ping
"Солярис" который снял Тарковский очень не нравился Лему. Это хорошо известный факт. Принято считать, что Тарковский проинтерпретировал роман Лема "по своему" и фильм имеет мало общего с авторским замыслом. Причём, сам Лем это говорит открытым текстом:
> К этой экранизации у меня принципиальные возражения. Во-первых, я хотел бы увидеть планету Солярис, но, к сожалению, режиссёр не предоставил мне такой возможности, поскольку делал камерное произведение. А во-вторых ..., он снял совсем не «Солярис», а «Преступление и наказание». Ведь из фильма следует лишь то, что этот паскудный Кельвин доводит Хари до самоубийства, а потом его за это мучают угрызения совести, вдобавок усиливаемые её новым появлением...
> ... несмотря на уважение к Тарковскому, я не переношу этот фильм. ... Поразительным образом сценарий слишком уж расходился с идеей романа. ... Окончательный внутренний смысл фильма диаметрально отличался от того, что нёс роман.
Я охотно принимал это мнение, тем более что читал я роман очень давно (лет 20 назад) и помню, что он оставил после себя некоторое "суховатое" послевкусие материализма. Но недавно в одной из бесед на тему Соляриса я понял, что мне стоит освежить в памяти роман и перечитал его. И пришёл к интересным для себя выводам.
Я читал и не верил своим глазам:
> Нормальный человек… Что это такое — нормальный человек? Тот, кто никогда не сделал ничего мерзкого. Так, но наверняка ли он об этом никогда не подумал? А может быть, даже не подумал, а в нём что-то подумало, появилось, десять или тридцать лет назад, может, защитился от этого, и забыл, и не боялся, так как знал, что никогда этого не осуществит. Ну, а теперь вообрази себе, что неожиданно, среди бела дня, среди других людей, встречаешь это, воплощённое в кровь и плоть, прикованное к тебе, неистребимое, что тогда? Что будет тогда?
Что это, как не рассуждения о совести? (Это не безумие, Крис. Тут что-то с совестью... -- цитата уже из фильма).
А это?
> — Ты не Гибарян.
> — Да? А кто? Может быть, твой сон?
> — Нет. Ты их кукла. Но сам об этом не знаешь.
> — А откуда ты знаешь, кто ты?
Как то неожиданно встретить такую "метафизику" в НФ произведении, в котором сам автор пытается откреститься от всякой "мистики". Да и драматическая часть с Хари в романе очень сильна.
Интересно, что после выхода Соляриса Содерберга (в котором, кстати, Солярис тоже показан скорее как бесконечный океан, а не планета), реакция Лема была ещё более жёсткой:
> Содерберг сделал «Солярис» — я думал, что худшим был «Солярис» Тарковского... Я не предполагал, что этот болван, извините, режиссер, выкроит из этого какую-то любовь, это меня раздражает. Любовь в космосе интересует меня в наименьшей степени. Ради Бога, это был только фон...
Только фон... Если это "фон", то что же "не фон"? Неужели соляристика и рассуждения о проблематике встречи с "непознаваемым"?
Кстати, пока читал книгу заметил, что с точки зрения сюжета Тарковский довольно близок к оригиналу! Я даже решил, что дело здесь именно в том, что я читаю книгу уже после интерпретации Тарковского. Но... разве это что-то меняет?
Так что вывод после прочтения я могу сделать только один: "В романе есть всё то, что ругает сам Лем". Вопрос только в акцентах.
Тарковский усилил акценты на том, что представляло ценность для него и отбросил лишнее. А для Лема это "лишнее" оказалось более ценным. Вечный спор физиков и лириков? Или материалиста и мистика? Но если действительно всё то, что есть в романе Лема получилось как "побочный" продукт рассуждений, то... Это само по себе очень удивительно! Мы наблюдаем как подходим к "краю" с двух разных направлений и этот "предел" оказывается общим местом - выколотой точкой.
В книге есть момент, когда Кельвин решает улететь с Хари со станции. Снаут напоминает, что вторая Хари всё ещё находится в ракете:
> Та ракета, которую ты запустил... она всё ещё на орбите. В свободное время я даже определил элементы её движения. Можешь полететь, выйти на орбиту, приблизиться и проверить, что стало с... пассажиркой.
> ... Кого хочешь осчастливить? Спасти? Себя? Её? Которую? Эту или ту? На обеих смелости уже не хватает? Сам видишь, к чему приводит это! Говорю тебе последний раз: здесь ситуация вне морали.
И вот здесь, возможно, мы видим эту "выколотую точку". Для Лема ситуация - повод показать "абсурд" морали перед "вещью в себе". Перед лицом "последнего предела" мы бессильны разобраться: где право, а где лево. Однако, для идеалиста "последний предел" может быть наоборот, утверждающим. Кто такая настоящая Хари? Та что умерла на Земле? Вторая -- в ракете? Или текущая? Хари - это всё. И прошлое, и будущее и настоящее. И в памяти Кельвина -- тоже настоящая. Тут нет проблемы, потому что утверждается бытиё в более фундаментальном смысле.
А вот разочарование от книги было вызвано "развязкой". С одной стороны, довольно высокий накал:
> — Ах, ты абсолютно не понимаешь, о чём речь. Скажи мне, ты... веришь в бога?
> Он быстро взглянул на меня.
> — Ты что?! Кто же в наши дни верит... В его глазах тлело беспокойство.
Тут даже это "беспокойство" вроде бы намекает на Адама, который скрылся от "лица Господа Бога между деревьями рая". С другой стороны, сразу после этого идут рассуждения, которыми Лем как буд-то бы "глушит" ту самую "мистическую" часть, от которой ему самому вдруг становится неуютно.
Очень необычное и глубокое произведение. В нём есть дуализм. Возможно, для самого Лема "Солярис" оказался неожиданным открытием.
> Все романы типа «Солярис» написаны одним и тем же способом, который я сам не могу объяснить... Когда Кельвин прибывает на станцию Солярис и не встречает там никого, когда он отправляется на поиски кого-нибудь из персонала станции и встречает Снаута, а тот его явно боится, я и понятия не имел, почему никто не встретил посланца с Земли и чего так боится Снаут. Да, я решительно ничего не знал о каком-то там «живом Океане», покрывающем планету. Всё это открылось мне позже, так же, как читателю во время чтения, с той лишь разницей, что только я сам мог привести всё в порядок.
solaris.png
